– Я уверена, что Маргарита траванула Вована. Иного быть не может, – настаивала Принцесса. – А ее босс – этот старый желудь Барон. Он тоже чистенький получается!
– Что вы тут развозмущались, как «Эхо Москвы»? – хмыкнул Капанадзе. – Это наше дело. И от нас зависит, как далеко и глубоко мы будем копать. Будем трясти дальше Стройбата. Договариваться с ним. Следак настроен решительно. Глядишь, и на заказчиков что нароем.
– Нам хлеба не надо, работу давай, – кивнула Принцесса, отставляя наполненный бокал «Киндзмараули».
И они налегли на работу по-ударному, по-комсомольски. Результаты не заставили себя ждать – события пошли каскадом. Как лавина обрушилась.
Перво-наперво раскололась Гольдина. Адвокат у нее был ушлый и опытный. Оценив сумму доказательств, объявил ей:
– Я клиентов никогда не обманывал, чтобы больше денег вытянуть. Да мне выгодно, чтобы ты в непризнанку ушла, и тогда сплошные бонусы – кассации, жалобы. Но я человек честный. На тебя столько доказухи собрано, что даже самый тупой суд присяжных вынесет вердикт о виновности. По Владимиру Лысоконю пора признаваться. А вот по муженьку твоему ничего против тебя нет.
В результате Гольдина призналась в убийстве своего любовника. И теперь общими усилиями они с адвокатом пытались свести все к аффекту, вызванному неправомерным поведением потерпевшего, или на крайний случай к душевной болезни. Что, впрочем, имело мало шансов на успех.
Следующий сюрприз преподнес Стройбат. Он внял доводам правосудия и со всем энтузиазмом предался деятельному раскаянью. Оно состояло в том, что он сдал несколько человек из бригады Питона по старым делам. При этом передал следствию часть своего архива – оказывается, он умудрился записать на диктофон несколько очень примечательных разговоров с членами подольской бригады, а также с Питоном по заказу на Мопса.
После этого, как в старые времена, была собрана группа из сотрудников следственного комитета, Главного управления уголовного розыска МВД России, уголовных розысков Москвы и области. И врезали по подольским со всей дури.
Капанадзе, ученый горьким опытом, до последнего момента боялся, что информация протечет, и бандиты просто исчезнут из поля зрения до лучших времен. Но не протекло. И забава получилась на славу.
Кафе «Лебедь» в Ближнем Подмосковье, клуб старых друзей, тех, кто родом из девяностых и еще не забыл былого бандитского величия.
– Полиция! – С этим криком спецназовцы врываются в помещение кафе, как кегли, снося подвернувшихся им на пути завсегдатаев, умелый удар прикладом выбивает дыхание у Дэна, бывшего борца и одного из главных вышибал группировки. Руки за спину. Щелчок наручников. Упакован!..
– Полиция, стоять! – На стоянке около дома на Дорогомиловской улице спецназовцы бросаются на вылезающего из черного старомодного джипа чемпиона России по кикбоксингу, а заодно бандитского бригадира Чуму. Тот пытается на деле доказать свою крутость, успевает встать в стойку и получает в лоб такой прямой удар, что очухивается только через полчаса, в спецназовском фургоне, закованный в наручники и в теплой компании ребят, у которых шутки кончились давно, еще на чеченских войнах…
Банька, шлюшки, виски и пивко в Новокосино.
– Лежать, полиция! – В храм воды, неги и эроса врываются «пятнистые». Выразительные шлепки по обнаженным телам и трещащие ребра. Еще двое участников группировки задержаны…
– Полиция!
– Не возьмете, суки! – Выстрел изнутри делает в деревянной двери съемной хаты в Строгино приличную дыру – обдолбанный наркотиками бандит лупит картечью из двуствольного ружья. – Не дамся живым, уроды мусорские!
Не дался. Никто и не брал особо. Спецназовцы вышибли взрывчаткой дверь и нафаршировали отморозка свинцом…
– Полиция. – Услышав эти слова, Питон послушно поднимает руки – у него и в мыслях нет таких глупостей, как сопротивление при задержании. Он деловито интересуется, когда ему предоставят положенные по закону звонок другу и адвоката. И то и другое получает через несколько часов.
Обыски на паре десятков адресов и объектов дали хороший результат. В гараже на окраине Москвы следственная группа обнаружила три автомата и пяток желтых (китайской сборки) «ТТ», а также четыре килограмма тротила. В других местах оперативники тоже нашли оружие, так что в результате получился неплохой арсенал. Изъяли полкило марихуаны, десять грамм кокаина, массу компьютеров, телефонов, записных книжек и иных носителей информации.
Удар по группировке был нанесен зубодробительный. Теперь дело было за следствием – смогут ли они доказать вину всех задержанных и вменить им статью 210 УК РФ – организованное преступное сообщество.
За всей этой суетой, двумя бессонными ночами, задержаниями, допросами, конвоированием, обысками Капанадзе отвлекся от мыслей о деле Мопса.
Но Мопс напомнил о себе сам.
Добравшись вечером до дома, страшно уставший Капанадзе был встречен своим донельзя довольным сыном и скептически настроенной дочкой.
– Папа, ты титан, признаю. – Леонид стукнул себя кулаком в область сердца, как гладиатор. – Мне дали все пересдать, и даже Грымза не особо докапывалась.
– Чему радуешься? – возмутился Капанадзе. – Это было в первый и последний раз. Потому что ты тунеядец. И тебя капитан первого ранга Рогозин ждет.
– Кто? – опешил сын.
– Я договорился, что когда ты завалишь следующий экзамен и тебя выпрут из твоего иняза, мой друг, командир полка морской пехоты на Северном флоте, тебя к себе возьмет. Обещает сделать из тебя настоящего мужчину. Будешь лбом кирпичи крушить. Правда, там слегка морозно – под пятьдесят градусов, и с Интернетом хреново, но зато тебя воспитают в спартанском духе.
– Па, ну ты чего? – заныл сынуля. – Мне голова дана не для того, чтобы кирпичи ломать.
– А после флота на работу в милицию.
– В полицию.
– Да какая разница. И не важно, что у тебя один дедушка профессор, а другой директор завода.
– А папа полицейский.
– Я тебе дан в назидание, как нельзя строить жизнь. Я хочу, чтобы сын у меня был профессором. На крайняк дипломатом.
– Леня у нас тупой и безответственный, – встряла дочура. – Правда, такие иногда неплохими дворниками становятся.
– Ты, Мари Кюри усушенная, кто б говорил!
Дочура показала братику язык, тот бросил в нее пушистой игрушкой. И понесся скандал.
– Господи, – покачал головой Капанадзе. – Мне на работе детсада не хватает. Еще и здесь. А ну цыц!
Он добрался до большой комнаты, обессиленный упал на диван, включил телевизор.
– По новой теории в течение тридцати лет будет создан искусственный интеллект, который вытеснит человека на периферию или вообще уничтожит его. Таким образом, разум на земле совершит эволюционный скачок, избавившись от белковых носителей и от зашедшей в тупик человеческой цивилизации, став машинным.
«Вот мы кто, – подумал Капанадзе. – Белковые носители разума. И чем быстрее нас кончат разумные машины, тем лучше… Совсем с ума посходили, головастики».
И на этой мысли выключился, провалился в темную пучину сна.
Разбудил его сын, протягивая вибрирующий телефон:
– Тут у тебя мобила надрывается.
– Благодарю за службу, морпех, – сонно хмыкнул Капанадзе, увидев, как обиженно скривилось лицо сына.
Телефон заглох. Но через несколько секунд зазвонил снова. Номер определился какой-то слишком длинный и ни о чем не говорящий.
– Я весь внимание, – произнес Капанадзе, нажав на кнопку.
– Сергей Давыдович? – осведомился приветливый ровный голос.
– Насколько мне память не изменяет, да.
– Это Гольдин.
– Кто? – сначала даже не понял Капанадзе.
– Лев Гольдин. Помните такого?
– О, звонок с того света.
– Слава богу, еще с этого.
– Иногда они возвращаются… Уж не надеялся вас услышать. Ночами не сплю, все думаю, какие статьи Уголовного кодекса вы заработали своими художествами.
– Только лишь статью о крайней необходимости. Которая исключает уголовную ответственность.
– Это несправедливо. Кровь пролилась, Лев Георгиевич.
– Чья? Какого-то там Лысоконя? Маргарита сумасшедшая. Этот бедолага просто не понял, с кем связался. А я его по ряду объективных причин предупредить не мог. И не слишком скорблю о нем… Сергей Давыдович, поймите, я выживал.
– И теперь живее всех живых.
– Я знал, что меня заказали. Вы же в курсе, что на меня было покушение. И мне дали понять, что покушение не последнее. Потому у меня не было другого выхода, как скрыться столь экстравагантным способом.
– И совесть не мучает за все происшедшее?
– Совесть – это не рыночная категория, – усмехнулся Мопс.
– Скажите как на духу – это с вашей подачи жене концерты устраивали, запугивали, пули в конверте посылали?
